Мне удалось завершить реквием Моцарта!!!

Если вы думаете, что я нахожусь в полном бреду, так вы “угадали”! Уж лучше по вашему “в бреду”, чем те реальности, которые вы ежедневно создаёте для “своего народа!”

 

Когда мы в первый раз собрались на репетицию симфонического оркестра в Оренбургском музыкальном училище в 1977 году, я увидел на пюпитре ноты 40 – ой симфонии Моцарта и сразу понял, что встречи с этим гением не избежать…. Мы быстро разучили это сочинение и все мои соло на кларнете вызывали восторг не только у меня, но и у едва родившихся комсомольских активистов, которые в последующем, да и сейчас, очень активно занимаются, с умными лицами, современной политикой в РФ.

То ли мы плохо играли, то ли наше музыцирование было запоздалым, но эти ребята стали политиками. Они и меня втягивали в свои комсомольские дела и несколько раз я посещал их заседания в комсомольских политбюро… Уже тогда я не мог понять о чём это они так переживают?! И почему есть что-то, что их объединяет и собирает вместе. Вот симфонический оркестр понятно – по другому и не возможно исполнить Моцарта. А комсомольцы?!  Уже тогда в моих откровениях с Вольфгангом Моцартом я спрашивал его, вернее его сущность, откуда такие проявления?! Но непревзойдённый гений как то уныло махал рукой и говорил, что всё это пустое. Моцарт явно был аполитичен. Его интересовал Русский фольклор и он всякий раз приходил в восторг когда слышал пение деревенских бабушек и дедушек. Мы вместе очень часто расшифровывали мелодии песен русского фольклора и Моцарт с возбуждением говорил, что вот если бы он родился в России, то пересмотрел бы свою музыку полностью. Уже позже, когда я готовил интервью с Подольским лётчиком – героем Афганской войны, для передачи “Я опять живой” у меня появились строки:

“Немой певец пел песню еле слышно, ..И тихий звук лаская взгляд певца, ..Слезой скатился и вокруг притихла,..Безмолвная шуршащая толпа!

Моцарт, услышав эти строки притих, и очень задумался….А я тихонько спросил его: “А почему ты реквием не дописал?!” Вольфганг посмотрел на меня вопросительно и спокойно ответил: “Так я же умер!…Это не причина?!” Это причина согласился я тогда, но ведь кто-то мог бы это сделать, а если может, тогда почему не сделал до сих пор?!

“Для того, чтобы что-то сделать следует знать что и как писать!”, – отвечал мне упрямо Моцарт: “Раньше, когда наши предки Свята Русы только осваивали нашу планету Мидгард Землю знания таким образом и формировались. Следующие за ведуном продолжали его знания и творили в продолжение. 13056 лет от СМЗХ  этот процесс оказался утрачен. Способности большинства блокированы и поэтому продолжать путь созданный ведуном сейчас некому.”

Такое откровение прозвучало как приговор и стало как то не по себе. “А ведь действительно, что Веды Пушкина, Чайковского и многих других Совершенных так и остались как будто оборванными”, – сказал про себя я, и Моцарт глядя на меня согласился, и хитро прищурив свои и без того маленькие глазки сказал: “Но ты допишешь мой реквием. Обязательно допишешь!”

Прошло много лет с тех пор и однажды я прочитал мои стихи и песни своему другу и педагогу композитору Владимиру Николаевичу Петренко. “Петреныч” завёлся, в смысле творчески и мы решили создать мистерию “Немой Певец!” Работа закипела. Мы будто слились в “экстазе” и очень быстро выровнялся сюжет и мы подошли к самому главному – Моцарт по сюжету должен дописать свой реквием прямо во втором отделении нашей мистерии. При этом Владимир Николаевич заговорщицки сообщил, что музыка готова, осталось только написать стихи.

Я сразу вспомнил мой давний разговор с Вольфгангом и стал его искать и призывать к контакту. Но Моцарт молчал и на связь не выходил. Я очень обеспокоился этим. Почему то мне стало страшно за “Петреныча”. Я думал, что вот напишу стихи и он умрёт! И что тогда?!

Прошло полгода и руководитель хоровой капеллы сообщил мне, что музыканты выучили ноты и когда же я, блин, напишу стихи?! Оказывается по причине моей медлительности всё встало….

Вот тут я окончательно оторопел и задумался: “А о чём должны быть финальные стихи реквиема, да ещё Моцарта?! И о чём они эти стихи в уже существующем, исполненном сочинении?!” Я в интернет, библиотеку и едва-едва нашёл русский перевод 1959 года в редакции Дубровского. И вот когда я прочитал все эти стихи, написанные к реквиему я вдруг вздрогнул: “Так ведь это дело рук Моцарта!” Да,да! Я почувствовал его желание, я почувствовал его стиль. Я вдруг обнаружил в себе способность видеть авторов сочинений при первых звуках и понимать, о чём это они думали в момент творения и почему всё так получилось?!

Радости нет предела! Я будто стал легче и просто летал “юлой”! И вот однажды утром, на рассвете я сделал это как будто выдохнул. Музыка и без того уже осела в моей голове и не надо было что-то корректировать или подгонять. Всё родилось, как дуновение свежего ветра. Как светлой росинки капелька упала на лист, так стихи последней части реквиема Моцарта легли в ритм и слог: “Мир мой прости им! Всем живущим присно…”

Уже в четыре утра всё было готово и я не мог уснуть от перевозбуждения. Мне хотелось позвонить моему другу и сообщить радостную весть, но я ждал до 9 часов утра и только после этого стихи к последней, финальной части реквиема прозвучали по телефону в первый раз…..

Потом запись в студии, первое исполнение в Концертном зале им. П.И.Чайковского под оглушительную тишину, а потом ушёл в другие миры мой педагог и друг, с которым мне удалось завершить реквием Моцарта…

Мы продолжаем жить и уже немножко просыпаемся. Мы приходим в равновесие от самой жесткой, и я надеюсь последней, Ночи Сварога. И вот сейчас, когда меня читают те, кто уцелели я вас прошу: “Ну только не надо погружаться в пустое….Творите истину и всё встанет на свои места!”